Хроники московского провала [СИ] - Валентин Горблюк

Через пятнадцать минут девушки заснули. Веки закрылись и подрагивали от легких болевых ощущений. Кардиограф показал учащение пульса. Тела подопытных мелко задрожали в ознобе. Дрожь перерастала в конвульсии. Веки вновь открылись, зрачки ушли в подлобье. Фимбага на миг охватила паника, и он едва не выключил аппаратуру. Но сдержался и решил идти до конца. В конце концов, перед ним фантомы. Если эксперимент провалится, то они вернутся к жизни через какое-то время и все. Внезапно и почти одновременно сердца девушек перестали биться. Тела подопытных безжизненно обмякли. Это признаки клинической смерти. Фимбаг предполагал, что такое должно случиться, но не мог перебороть чувство паники. Он выбежал в коридор и позвал Глоина. Отключив все приборы, они принялись реанимировать девушек. Затем подоспел и Дорн. Через сорок минут безуспешных манипуляций наступила смерть мозга.

Фимбаг рукой отодвинул помощников и накрыл простыней трупы. В бессилии опустился на стул и коротко произнес: ' Вот и все. Что я наделал?'

В лабораторию вошел Вячеслав Иванович-Борл и Роман-Элум. Коженин с порога буквально добежал до стола и приподнял накидку. Ему стало все понятно. Он положил руку на плечо экспериментатору и произнес:

– Уважаемый Фимбаг, мне совсем не понятны Ваше уныние и растерянность. Если эксперимент не удался, то девушки оживут. Мы же фантомы. А если нет, я на это надеюсь, то моя Леночка уже там в нашем мире обнимает свою мамочку. И предлагаю продолжить эксперимент на наших телах и душах.

– Нет-нет, – словно ужаленный, подскочил Фимбаг, – дайте мне несколько дней, чтобы прийти в себя. Заодно понаблюдаем за телами. Вдруг девушки вернутся в этот мир, тогда ни к чему вас мучить.

Спустя три дня тела девушек были кремированы. Явные признаки трупного разложения позволяли ученому и друзьям считать, что три фантома слились с телом в другом мире. Вячеслав Иванович-Борл не находил себе места. Ему было тоскливо без Лены-Финеры. Цербер Герундис невольно позволил познать чувство боли и временного небытия. Ему было не страшно. Коженин допекал Фимбага просьбами об эксперименте. Наконец тот сдался, и на пятый день после ухода Лены-Финеры и ее двойника, Вячеслав Иванович-Борл занял место на медицинском столе в лаборатории. Рядом положили двойника. Тот не сопротивлялся и все время бубнил, что он не согласен на эксперимент, что ему и здесь хорошо. Эксперимент закончился. Сердца не бились. Фимбаг в этот раз не паниковал. Он расстегнул ремни на запястьях рук и, накрыв тела простыней, вышел в коридор к поджидавшим снаружи друзьям. В этот раз в холле присутствовали и супруги Казаковы. Алексей Васильевич-Фовас был явно расстроен. Никто не знал, где их двойники. В этом хаосе вероятность найти людей была очень мала. Из-за полного затопления метро транспортная связь между подземными городами прервана. На поверхности вообще творилось непонятно что.

Прошел час, и друзья решили возвращаться в гостиницу. Фимбаг предложил им переночевать здесь. Места хватит всем. Роман-Элум ответил, что завтра они вернуться, чтобы забрать тела Кожениных. Все уже были на улице, как услышали истошный крик ученого. Роман-Элум бегом вернулся назад и, войдя в помещение, оцепенел. Дверь в лабораторный отсек открыта и на пороге покачиваясь, завернутый в простыню стоит Вячеслав Иванович-Борл. Он словно пьяный покачивался и держался правой рукой за косяк двери. Охранники уводили двойника назад под арест в соседнее помещение. Преступник радостно смеялся и был явно доволен неудачей эксперимента.

– Что-что же могло случиться, – разбивая в кровь кулак о дверь, рычал Коженин. – Выходит, Лена просто умерла. А я, здоровый бык, просто выдержал перегрузку.

Роман-Элум подхватил Коженина и отвел к дивану в холле. Фимбаг вынес одежду и друг одел подопытного словно маленького ребенка. Они вдвоем вышли на улицу. Ученый, расстроенный происшедшим, даже не вышел проводить друзей.

Уже в гостинице Романа-Элума осенило. Он высказал предположение, что неудача эксперимента заключалась в том двойнике, который странным образом вырос из оторванного пальца Коженина после памятной битвы с Цербером и исчез бесследно в городе. Вот если бы его найти, но как?

Лена-Финера медленно открыла глаза. Тусклая лампочка над дверью едва освещала стерильно белое помещение. Деревянная ширма отгораживала кровать от остальной части комнаты. Девушка приподнялась на локтях, огляделась вокруг, двойника рядом не было. Фимбага тоже. Выходит, эксперимент не удался. Ей стало муторно на душе. Захотелось встать и бежать прочь из этого мрачного помещения. Нет, это не лаборатория Фимбага. Наверное, их перенесли в другие покои. Боже, да она просто во сне. Все та же больничная палата. Она не сразу узнала интерьер, потому что видела его только днем. А где мама, дежурившая около изголовья? Девушка вышла из-за ширмы. Какой реальный сон. Тело было ослабевшим и она, словно столетняя старуха, с усилием передвигалась по комнате. Холодный больничный кафель обжигал босые ноги. Девушка вновь подумала, какой у нее сегодня реальный сон. Кто это спит на кровати в дальнем углу палаты. Подошла поближе. Женщина лежала лицом к стене, но Лена -Финера узнала бы эту фигуру из тысяч женщин. Это ее мама.

– Амам, – тихо позвала девушка, – я отэ, амам.

Женщина медленно повернулась. Глаза ее расширились. Она вскочила с кровати, запуталась в покрывале, чуть не упала. Крепко прижала девушку к себе.

– Доченька, милая моя. Наконец-то ты проснулась. Слава богу, летаргический сон оставил тебя. Лена-Финера крепко себя ущипнула и вскрикнула.

Да это была явь. Только возникла одна сложность, девушка отвыкла от нормальной речи и с трудом понимала окружающих. Ее произношение вызвало тревогу у врачей и девушку отправили на реабилитацию в психоневрологический центр. Через два дня речь восстановилась. В беседе с матерью девушка попыталась выяснить, что же произошло с ней.

– Тебя и еще одного мужчину нашли в вагоне спящими. Работники метро не могли разбудить вас и вызвали скорую. Так ты оказалась на больничной койке. Долгих три месяцев врачи боролись за твое выздоровление. Иногда мне казалось, что ты разговариваешь со мной. Но это только казалось.

– Мама, а тот мужчина тоже проснулся?

– Не знаю доченька. Но до того, как вы попали на больничную койку, та же участь постигла пожилых супругов и еще где-то около двадцати человек. Говорят, в метро между станциями 'Библиотека им. Ленина' и 'Охотный ряд' появилось какое-то гиблое место. Ученые сейчас работают там. Может газ вредный, может излучение, какое. Никто пока не знает.

– Мама, я знаю, как разбудить этих людей. Их фантомы блуждают в другом мире. Поверь, в страшном и ужасном мире. Ничуть не хуже ада и они там мучаются, как мучилась я. Мне надо встретиться с этими учеными.

– Доченька, милая моя, ты сильно переболела и это наваждение пройдет. Не надо никуда ходить, а то тебя упекут в психушку. Ты и так, проснувшись, бредила два дня.

Утром, пока мать спала, Лена оделась и бесшумно сбежала из дома. Первый раз она шла по шумным Московским улицам одна без сопровождения мамы. Раннее яркое солнце купало свои лучи в лужах свежевымытых улиц, ослепляя прохожих. Радость переполняла грудь девушки. внезапно это чувство куда-то ушло, и тревога за одного человека заставила учащенно биться сердце. Где он, ее милый Слава. Проснулся ли он. Она не знает даже адреса, где он живет. В больницу, скорей в больницу. В больничном отделении врачи узнали ее сразу и без колебаний проводили в палату. Он лежал на кровати и, казалось, что заснул совсем недавно. Так, прилег отдохнуть. У его изголовья сидела женщина, судя по описаниям Вячеслава Ивановича, его жена. Лена поздоровалась с женщиной и сказала, что ее муж коллега по несчастью. Та сказала, что наслышана ней, о счастливом пробуждении и надеется, что муж тоже вскоре проснется. Затем, попросив девушку побыть с больным, вышла по личным нуждам. Лена склонилась на грудь Коженину и тихо заплакала:

– Слава, что же там случилось, почему ты не вернулся? Ты же слышишь меня, ответь. Я обязательно помогу тебе. Верь мне.

Эпилог. Возвращение.

На третий день после выписки Лены из больницы в дверь ее квартиры позвонили. Было без пяти десять утра, и девушка только проснулась. Дверь открыла мать. Женщина взяла отпуск, чтобы побыть с дочерью. На пороге стоял худощавый мужчина в представительном сером костюме. Большие роговые очки плотно сидели на крючковатом носу. Он поздоровался и представился ученым физиком Федоркиным Сергеем Васильевичем.

Лена энергично привела себя в порядок и вышла в зал. Ученый в присутствии матери побеседовал с девушкой. Он рассказал ей, что его группа тщательно изучила происшествие в московском метро. Этот вопрос на контроле у самого мэра города. К сожалению, произошла утечка информации, и журналисты опубликовали несколько статей о происшествии. Москвичи боятся ездить по этой ветке метро. Затем, Сергей Васильевич попросил ее проехать с ним в лабораторию и не возражал, что Лену будет сопровождать мать. Женщина, пережившая семь недель беспамятства своей дочери, просто не отпускала ее ни на шаг от себя.